Кровавое воскресенье 1905 года

Кровавое воскресенье» — под та­ким названием вошел в историю день 9 (по новому стилю — 22) января 1905 года. Массовое шествие рабочих, направ­лявшихся к царю, чтобы рассказать ему о своих нуждах, окончилось зверской рас­правой под Нарвскими триумфальными воротами. В результате погибло порядка 200 человек, около 800 было ранено. В по­следующие дни 688 человек были аресто­ваны за участие в акции.

Главными злодеями «кровавого вос­кресенья» уже долгие годы считаются поп Гапон и царь Николай II. Первый был «провокатором», организовавшим ше­ствие. Второй допустил, чтобы толпу без­оружных людей расстреливали из ружей и рубили шашками. Между тем есть осно­вания предполагать, что реальная карти­на была иной.

Провокатор или нет?

Сначала — пара слов о Гапоне. Называя его «провокатором», чаще всего имеют в виду, что он организовал шествие ра­бочих 9 января, специально чтобы под­ставить невинных людей под пули. Яко­бы это была идея Охранного отделения, которое хотело «потопить в крови рабо­чее движение». Однако на самом деле в среде русских революцио­неров и нелегалов начала XX века «провокатором» называли любого человека, имевшего связи с полици­ей. А Гапон их, безусловно, имел.

Отношения с властями (главным образом с Депар­таментом полиции) Гапон поддерживал для того, что­бы воплотить свою мечту — создать в России легальное и самостоятельное рабочее движение, которое могло бы защищать права про­стых людей. Талантливый организатор, он явно не отличался дальновидностью. Именно поэтому январские события стали для него настоящим шоком. Суще­ствуют многочисленные описания того, как вел себя Гапон сразу после расстрела демонстрации. Это никак не похоже на поведение агента, заранее знавшего о готовящемся побоище и хладнокровно приведшего людей под выстрелы. Если, конечно, не допустить, что Гапон был ге­ниальным актером.

Безусловно, священник Георгий кос­венно виновен в гибели поверивших ему.

 

Сорванное покушение

Иначе взглянуть на события 9 января заставляют воспоминания начальника Петербургского охранного отделения Александра Герасимова. Рассказывая о допросе Гапона, он сообщает: «Внезапно я его спросил, верно ли, что 9 января был план застрелить государя при выходе его к народу. Гапон ответил: «Да, это верно. Было бы ужасно, если бы этот план осуще­ствился. Я узнал о нем гораздо позже. Это был не мой план, но Рутенберга… Господь его спас…

Петр Рутенберг, о котором говорит Гапон, был членом партии эсеров. Он принимал участие в шествии 9 января и проявил себя с лучшей стороны, когда грянули ружейные залпы. Именно он по­мог раненному в руку Гапону скрыться в окрестных дворах, а потом спрятал его на квартире Максима Горького. Однако впоследствии Рутенберг сыграл в жизни священника роковую роль, став в начале 1906 года организатором его убийства. По официальной версии, это произошло по­сле того, как Гапон сообщил ему о своих связях с полицией и даже попытался за­вербовать.

Между тем Гапон говорил о своих от­ношениях с департаментом полиции и раньше, причем вполне открыто. Более логично предположить, что причиной убийства стало то, что Рутенберг узнал об откровениях Гапона с Герасимовым.

Если покушение действительно готови­лось, то поведение Николая II, не пожелавшего прибыть в Петербург, выглядит уже не как малодушие или глупость. Это вполне осмысленная мера предосторожности, на которой, скорее всего, насто­яло Охранное отделение.

Остается открытым еще один вопрос: кто являлся за­казчиком? Первое и самое простое предположение — сама партия эсеров. Но по­чему такое ответственное дело было поручено Рутенбергу, занимавшему далеко не первые позиции и даже не входившему в боевую орга­низацию? Возможно, более правы те, кто предполагает, что заказ исходил из окру­жения великого князя Михаила Алексан­дровича. Ведь именно он, скорее всего, стал бы регентом при младенце Алексее в случае смерти Николая. Тогда малоиз­вестный эсер Рутенберг вполне годился на роль исполнителя. В случае чего им легко пожертвовать, а его показаниям все равно никто не поверит.

Так или иначе, но в 1905 году Николай II остался жив. А заговор, если он существо­вал, растворился в январском воздухе.