Подвиг медсестер, которые делали свою нечеловечески тяжелую и опасную работу на фронтах Великой Отечественной, хорошо известен и широко освещен в самых разных источниках. Но только ли в 40-е годы прошлого века «сестрички» спасали солдат, вынося их с поля боя и бинтуя раны под шквальным огнем? Конечно, нет. Были они и в Первую мировую.

О подвиге сестры милосердия Риммы Ивановой стали вспоминать сравнительно недавно. А ведь она была первой героической «сестричкой» в мужском военном мире! И первой женщиной, получившей офицерский орден Святого Георгия IV степени! Точнее, формально до нее этот орден вручался правительнице Королевства Обеих Сицилий — Марии Софии Амалии, а также российской императрице Екатерине II. Но лишь как почетная награда. А вот именно за реальные заслуги на поле боя Иванова его получила первой из прекрасного пола.

В начале 1915 года двадцатилетняя дворянская девушка Римма Михайловна Иванова поступила в качестве санитара Ивана Михайловича Иванова в 83-й Самурский полк. Но, в отличие от знаменитой кавалерист-девицы Надежды Дуровой, свой пол от однополчан она не скрывала. Мужчиной девушка «стала» только по до¬кументам: так легче было попасть в действующую армию.

Сегодня такой поступок не выглядит необычным. А тогда он стал чем-то из ряда вон выходящим: женщин в царской армии практически не было.

Несвойственная «кисейным барышням» жертвенность проявилась в Римме Ивановой в самые ранние годы. Еще будучи гимназисткой-отличницей, девушка как-то гуляла с друзьями по берегу озера в своем родном Ставрополе. Один из юношей упал с мостков и стал тонуть.

Будущая медсестра первая, не задумываясь, прыгнула в воду и вытащила бедолагу на берег.
Римма и ее старший брат Владимир, с которым она была очень дружна, любили мечтать о будущем. Володя хотел стать врачом, а Римма… солдатом. Над ней смеялись. А зря! Впоследствии мечты брата и сестры сбылись. Он служил военным медиком, а она помогала раненым, не снимая солдатской шинели. Но это случилось позже, когда началась Первая ми¬ровая война…

А сначала профессию девушка себе выбрала абсолютно мирную: стала земской учительницей. В селе, куда она отправилась служить, не было даже помещения для проведения занятий. Римма не только его организовала, но и добилась отличных результатов от своих учеников.

Однако начало Первой мировой изменило ее планы. Римма оставила преподавание и поступила на курсы медсестер. После стала работать в лазарете для больных и раненых воинов в Ставрополе. Уже тогда нелегкий труд Ивановой сопровождался возгласами возмущения:
— Как же так! Девица! Ухаживает за мужчинами!
Но к подобным разговорам Иванова оказалась абсолютно глуха. В госпитале она не собиралась задерживаться: ее тянуло в действующую армию. Рассказы раненых о том, что творится на полях сражений, как плохо ухаживают за солдатами, ставшими жертвами вражеских пуль, как дурно организован вынос раненых с поля боя, убедили медсестру: она должна быть там, где рвутся сна-ряды…

«Опасность далеко от меня»
В действующей армии ее приняли с радостью. Вот как она сама писала
в письме родителям: «К солдатскому костюму и коротким волосам я уже привыкла… Принял меня командир полка очень хорошо. «Коль есть охота, пожалуйста, работайте», — вот его слова».

Борющимся за нравственность соотечественникам в поведении Риммы виделись не самопожертвование и желание помочь людям, а тщательно скрываемые намерения сексуального характера. В то время пребывание жен-щины в чисто мужском обществе, вдали от других представительниц прекрасного пола, трактовали одним-единственным образом. Так что психологическую атаку, которую пришлось вынести Ивановой, трудно преувеличить.

Но к ней никакая грязь не прилипала. Вот еще один отрывок из ее письма родителям: «На меня не смотрят здесь как на женщину, а видят сестру милосердия, заслуживающую большого уважения. Обед здесь и солдатский очень вкусный. О тепле — располагаемся в крестьянских избушках. О переходах. Умею и люблю много ходить… Вернусь к вам здоровая и удовлетворенная. Ведь как приятно сознавать, что в этом большом деле приносишь пользу. Молюсь Богу, чтобы Он сохранил мое здоровье. Опасность далеко от меня…»

На самом деле все было далеко не так идеально, как описывала медсестра в посланиях родным. Грязь, болезни, изнурительный труд… Но она, как и всякий подвижник, была счастлива возможности помогать людям. Солдаты называли ее «святой Риммой»…

В июле 1915 года Римма вернулась ненадолго домой — ухаживать за больным отцом. Родственники, которых волнение за нее не оставляло ни на минуту, пытались отговорить девушку от возвращения на фронт. Но тщетно: удалось лишь убедить юную подвижницу перевестись в то же подразделение, где служил врачом ее брат. Полк пребывал на Западном фронте — там, где шли бои. Но семья решила: около брата Римма будет в большей безопасности. По большому счету, это заблуждение стоило медсестре жизни.

Исключительная награда.
С фронта домой приходили бодрые письма:
«Мои дорогие, хорошие, милые мамуся и папка! Здесь хорошо мне. Люди здесь очень хорошие. Ко мне все относятся приветливо…
Дай вам, Господи, здоровья. И ради нашего счастья не унывайте».
Последнее письмо домой датировано 8 сентября 1915 года. В нем Римма убеждала родных в том, что на фронте все спокойно.
На следующий день она погибла в бою.
Полк пошел в наступление севернее белорусского города Пинска. Римма под огнем противника перевязывала раненых, вытаскивала их из-под обстрела. Были убиты оба ротных командира. В рядах солдат началась паника. Некоторые рядовые выскакивали из окопов и бежали в сторону тыла. Тогда 21-летняя девушка выскочила из окопа с криком: «Солдаты, за мной!» И — о чудо! — мужчины из других подразделений ринулись в бой вслед за маленькой медсестрой. Вскоре русские солдаты ворвались во вражеские окопы. Но удачная контратака оказалась омрачена тяжелым событием: Римму ранило в бедро. Через короткое время она умерла на руках у солдат своего полка.

Однополчане подали прошение на имя царя. Они ходатайствовали о награждении Риммы Ивановой орденом Святого Георгия IV степени. Император Николай II колебался: этот орден присуждали только мужчинам, только военным, только офицерам, притом имеющим высокий чин… Царь думал долго. Но, в конце концов, подписал «исключительный» документ о присвоении Ивановой награды.

25 сентября 1915 года Римму Иванову похоронили в ее родном Ставрополе. Ей оказали все военные почести. На прощании присутствовали первые лица губернии. Ее сравнивали с Орлеанской девой — Жанной д’Арк.

До революции 1917 года о героической медсестре помнили. Даже сняли пропагандистский фильм «Героический подвиг сестры милосердия Риммы Михайловны Ивановой». Правда, выход картины оказался сопряжен со скандалом. Бездарные киношники изобразили медсестру в виде элегантной красотки, которая выбегала из окопа, шатаясь в туфельках на каблучках и поправляя сложную модную прическу. Фильм быстро сняли с проката…

После революции о героической медсестре царской армии забыли. Время требовало новых героев — тех, кто отдал жизни ради нового государства. Кладбище, где Римму предали земле, снесли.
Вспомнили о Римме Ивановой через почти сто лет. В ограде храма Андрея Первозванного установили скромный обелиск на предполагаемой могиле сестры милосердия. На здании гимназии, которую с отличием окончила героиня, появилась мемориальная доска.