Московский фестиваль 1957

28 июля 1957 года в Москве открылся VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Это событие, без преувеличения, произвело настоящую революцию в СССР.

Для этого спешном поряд­ке был возведен спор­тивный комплекс в Лужниках. Появились парк «Дружба» в Химках, гостиницы «Турист» и «Украина». Город основательно отремонтировали и увешали флагами. А еще заполонили его голубями, поскольку символом фестиваля стал «голубь мира» Пикассо. В Москве даже устано­вили специальные дорожные знаки «Осторожно, голуби».

Гостями фестиваля стали 34 тысячи человек из 131 страны мира. Организаторы решили провезти делегатов в грузови­ках. Мол, из кузова им будет лучше видно Москву, а москви­чам — их. Решение оказалось гениальным и сразу придало особый, неформальный дух молодежному фестивалю.

Все грузовики празднично раскрасили и нарисовали на них эмблемы фестиваля. Каза­лось, что вся Москва высыпала на улицы. Вдоль дороги царило настоящее столпотворение. Близлежащие крыши домов были облеплены людьми. Всем хотелось хоть краешком глаза увидеть живых иностранцев. От наплыва любопытных про­валилась крыша Щербаковско­го универмага, находившегося на Колхозной площади.

Впрочем, и на стадионе тоже все было феерично — с торже­ственным парадом делегаций с флагами их стран и выпуском в небо огромного количества голубей.

Самые обычные молодые парни и девушки, приехав­шие из-за железного занаве­са, одним своим появлением произвели настоящую рево­люцию в умах и сердцах советских людей. Прежде всего граждан СССР поражали их свобода и раскованность. Сразу бросалась в глаза на фоне серой массы советских людей их одежда — яркая и свободная. Для СССР, где за узкие брюки или длинные во­лосы можно было вылететь из комсомола и института, это было настоящим шоком. По­сле фестиваля и в СССР у мо­лодежи стали стремительно входить в моду джинсы, май­ки, кеды и короткая стрижка «аэродром». А швейная про­мышленность в стране на­чала переходить от сталин­ских мешковатых костюмов к пошиву костюмов с узкими брюками без манжет и одно­бортными пиджаками. А глав­ное — люди стали носить бо­лее яркую одежду.

Делегаты фестиваля про­водили многочисленные ме­роприятия и концерты. Одними из наиболее популярных у «продвинутой» части совет­ской молодежи были высту­пления джазовых групп. Джаз играли несколько коллекти­вов из стран соцлагеря, а так­же итальянский диксиленд и английский квинтет Джефа Элисона. Успех этих концер­тов способствовал врастанию «буржуазной» музыки в совет­скую действительность, и по­сле фестиваля джаз попал под покровительство ВЛКСМ. При райкомах начали появляться джазовые клубы, затем стали организовываться всесоюз­ные джазовые фестивали.

Фестиваль вызвал появле­ние на телеэкранах КВН, транс­формировавшегося из специ­ально придуманной передачи «Вечер веселых вопросов» ТВ-редакции «Фестивальная». Да и в целом молодежный форум 1957 года осуществил настоящий переворот в умах и настроениях советских лю­дей, обеспечив новую волну в литературе, живописи и по­литике. Он дал новый толчок хрущевской оттепели.

Вряд ли иностранцы, при­ехавшие в Москву в 1957 году на фестиваль, потом испытали еще где-либо подобный душевный прием. Обидеть их было святотатством, поэтому ни о каких проявлениях ксено­фобии или пьяной агрессии со стороны москвичей не было слышно. Говорят, что совет­ские воры в законе договори­лись ничего криминального в столице в фестивальные дни не совершать и не позволять «шалить» неорганизованному преступному элементу. Также, по слухам, перед фестивалем со всего Союза в Москву на­чали съезжаться проститутки. Но поскольку они были подучетным элементом, милиция сразу задержала нескольких известных в своей среде про­фессионалок, вывезла их за город, где обкорнала ножни­цами, и велела предупредить коллег, что с ними будет то же самое, если сунутся к ино­странцам.

Но, как оказалось, про­ститутки иностранцам и не понадобились. В Москве произошла настоящая сексуаль­ная революция. Молодые московские барышни словно сорвались с цепи пуританско­го советского воспитания и пустились во все тяжкие. Они сами совращали иностранцев, отдавая особенное предпо­чтение африканцам. То ли про­тестуя против колониальной политики империализма, то ли еще почему-то, они беззастен­чиво отдавались чернокожим посланцам Ганы, Эфиопии, Ли­берии, только что освободив­шимся от колониального гне­та. В гостиницы и общежития к иностранцам посторонних не пускали. Поэтому по ночам в настоящие «сексодромы» превращались близлежащие парки и поля.

Реакция подразделений нравственно-идеологического порядка не заставила себя ждать. Срочно были органи­зованы летучие дружины на грузовиках, снабженные ос­ветительными приборами. У пойманных любительниц ночных приключений выстри­галась часть волос, делалась такая «просека», после кото­рой девице оставалось только одно — постричься наголо.

Говорят, что спустя 9 ме­сяцев после фестиваля в Мо­скве появилась новая этническая группа численностью в несколько десятков тысяч человек, названная «детьми фестиваля». Эта легенда живет и поныне, хотя милицейская статистика и пыталась опро­вергнуть сексуальную рево­люцию в СССР, ограничивая число послефестивальных де­тей сравнительно небольшой цифрой-531 ребенок.