Дело «врачей-убийц». Лидия Тимащук

Лидия Федосеевна Тима­шук родилась в Бресте в семье унтер-офицера за три года до начала XX века. По­сле революции и Граждан­ской войны на Волге начался страшный голод и повальные эпидемии тифа и холеры. Ли­дия, к тому времени закончив­шая мединститут, была посла­на ликвидировать эпидемии.

После этого молодой док­тор перебралась сначала в Петроград, а затем в Москву. Там она доучивалась. Лидия Тимашук мечтала стать хоро­шим врачом. В 1926 году ее как молодого специалиста назначили в лечебно-санаторное управление Кремля, и это была для двадцативосьмилет­ней Лидии огромная честь, потому что на лечение к ней попадали даже первые лица государства. С 1926 года она и трудилась в этом управлении, постепенно продвигаясь по службе. Специальностью Ли­дии была кардиология. Ничем особенным доктор Тимашук не выделялась. Разве что одним — она была хорошим и честным врачом, жизнь пациента была для нее важнее всего.

Нареканий по службе у Ли­дии Федосеевны не было. В 1948 году ее назначили, если можно так выразиться, на пе­редовой край советской меди­цины — заведовать кабинетом электрокардиографии. После войны началось бурное осна­щение медицинских учреж­дений кабинетами электро­кардиографии — так сказать, «электрокардиографизация» всей страны. Техника была слабенькая, пленки — трудно­читаемые, диагнозы ставились нередко без осмотра паци­ентов (так вспоминают люди, которые в то время работали в лечебно-санаторном управ­лении). Тимашук быстро при­способилась к новой технике, в ее задачи входило делать и расшифровывать кардиограм­мы. Обычные, то есть не вы­сокопоставленные больные, получали лечение, исходя из прочитанных доктором Тима­шук пленок.

Кремлевским медицинским хозяйством заведовал про­фессор Владимир Никитич Ви­ноградов. Совсем недавно он занял кабинет арестованного профессора Плетнева, чему был весьма рад. Профессор Плетнев не устроил Иосифа Виссарионовича и был объяв­лен врагом. Виноградов счи­тался учеником Плетнева, но благоразумно в его защиту не сказал ни слова — напротив, на суде он выступил как эксперт, и тем способствовал уничто­жению своего учителя. И сразу же был назначен на его место. Теперь Виноградов считался личным врачом Сталина. При всяком удобном случае он рассказывал о гениальности своего первого пациента и любил хвалиться тем, как его боятся в кремлевской больни­це. Виноградов был человек амбициозный и очень хотел быть обласканным вождем, за близость к телу вождя он уже получил пять орденов Лени­на и подумывал о шестом. Но тут на лечение в санаторий на Валдае определили всесиль­ного товарища Жданова.

28 августа 1948 года Жда­нов пожаловался на боль в груди и высокое давление. В сана­торий тут же была отправлена бригада врачей, которая была обязана поставить товарищу Жданову диагноз и назначить ему соответствующее лече­ние. Лидия Тимашук должна была сделать ему кардиограм­му. Она и сделала. И сразу же, увидев пленки, заявила, что у Жданова развивается инфаркт миокарда. Но пленки с кардио­граммой посмотрели меди­цинские светила — профессор Егоров и доктор Майоров. И они сказали ошарашенной Тимашук, что у товарища Жда­нова нет никакого инфаркта, а есть функциональное рас­стройство на почве склероза и гипертонии. Как пациент Жда­нов был человек тяжелый, ле­жать в постели он отказывался категорически. Врачей понять можно — не желая раздражать больного, они разрешили ему не только вставать с постели, но даже гулять по парку. Това­рищ Жданов попробовал на следующий день встать… и свалился с новым приступом.

Лидию Федосеевну вызва­ли на Валдай во второй раз. Но когда она заикнулась о новой кардиограмме, Вино­градов рассердился. Повтор­ную кардиограмму он назначил только на 30 августа. А Тимашук было сказано, что в диагнозах она ничего не по­нимает и ее подозрение на инфаркт смешно. Кроме того, ей велели переделать заклю­чение по расшифровке кар­диограммы и убрать из него упоминание об инфаркте. За­ключение Лидия Тимашук пе­ределала, но тут же сообщила об этом начальнику кремлев­ской безопасности Власику — отвечать за ошибки коллег ей вовсе не хотелось, а чем грозит назначенный Жданову режим, она понимала. Власик ее письмо получил, значения ему не придал и отправил на­чальству Тимашук, то есть Его­рову. А 30 августа у Жданова случился очередной приступ, и на следующий день он умер.

Произвели вскрытие, но инфаркт постарались из за­ключения навсегда устранить. Он в акте вскрытия не упоми­нается. Потом Жданова с пом­пой похоронили, а со всех, кто его лечил, взяли объясни­тельные записки. В своей объ­яснительной Тимашук честно написала об инфаркте и не­желании светил медицины Егорова, Виноградова и Васи­ленко признать этот диагноз.

Никаких последствий для светил медицины смерть Жданова не принесла, но от Тимашук светила постарались избавиться. Виноградов так и сказал: либо я, либо она. И ее перевели в филиал крем­левской больницы, подальше с глаз. Но Тимашук написала второе и третье письмо, те­перь уже секретарю ЦК Кузне­цову, и просила разобраться в причинах смерти Жданова. Она была убеждена, что, на­значь ему врачи постельный режим, смерти можно было избежать. Никто в 1948 году разбираться с письмами Ли­дии Федосеевны не стал.

Но через четыре года эти­ми письмами заинтересовал­ся амбициозный следователь Рюмин, который раскручивал на тот момент дела, связанные с «еврейским заговором», на­деясь завершить их показа­тельными судами и казнями. Как раз в братской Чехосло­вакии удачно завершилось «дело сионистов», отрабаты­вавших американские сио­нистские деньги и якобы пла­нировавших убить президента страны. Тем более что вождь разочаровался в профессоре Виноградове, поскольку тот нашел у вождя атеросклероз и предложил по­меньше трудиться, а еще лучше — уйти на пенсию. Письма Тимашук обнаружи­лись весьма кстати. И скоро уже были от­работаны все двое­душные доктора — Вовси, Виноградов, оба Когана, Егоров, Фельдман, Этингер, Гринштейн, Майо­ров, Збарский… И все они стали каять­ся и давать призна­тельные показания. Еще бы — Сталин лич­но велел применить «физическое воз­действие»! Рюмину в ходе следствия уда­лось даже сместить с поста и посадить в камеру собствен­ного начальника Абакумова, кото­рый столь обширный заговор проморгал. Правда, самому Рюмину довести следствие до победного конца не дали — его отстранили, обвинив, что он затягивает процесс!

13 января 1953 года нача­лась кампания против врачей-убийц по всей стране. В этот день газета «Правда» вышла с заглавной статьей на первой полосе: «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». Лидию Тимашук вызвали к Маленкову и побла­годарили за «своевременные сигналы», то есть за письма, которые провалялись в архи­ве несколько лет. И только она успела вернуться домой, за ней снова послали — на сей раз Маленков поздравил Тимашук с награждением ее орденом Ленина. В газетах писали о ее подвиге, журналисты назы­вали ее «советской Жанной д’Арк», ее тут же вернули на прежнее место работы…

Все хвалили Лидию Тима­шук за бдительность. И так продолжалось до весны, по­тому что в марте внезапно умер Сталин, и начавшийся было с таким разоблачитель­ным азартом процесс тут же был свернут. Арестованных вдруг и без объяснений осво­бодили. Профессор Виногра­дов вернулся в свой кабинет и выгнал оттуда успевшего утвердиться в должности Тареева. От Тимашук, встретив ее в коридоре, профессор с воплем отскочил. Коллеги перестали с ней здороваться. А месяцем позже ее вызвали в Кремль и велели отдать орден Ленина, который был, вроде как, вручен ей по ошибке. Зато уголовники ходили по улицам и горланили новую песню о врачах-убийцах, ко­торые оказались не убийцами.

Лидия Тимашук еще 10 лет проработала в кардиологии и всю жизнь пыталась изба­виться от клейма доносчицы и стукачки. Но газеты, сделав из нее героиню при том ре­жиме, не спешили вернуть ей украденную жизнь. Она так и умерла в 1983 году, не добив­шись оправдания.

Просмотр рекламы — Ваша поддержка.